Два веса, две мерки [Due pesi due misure] - Лев Вершинин

— Прошу вас… протяните руку, чтобы я мог выразить вам мое уважение, — умоляющим тоном проговорил Фантоцци.

В отверстии появилась рука. Фантоцци нежно взял ее в ладони и изо всех сил вцепился в нее зубами. Учитель выл от боли, а Фантоцци, не разжимая мертвой хватки, шипел:

— Открой дверь, мешок с дерьмом, проклятый осел, или я откушу тебе руку!

Тренер по теннису отворил дверь, и Фантоцци, не разжимая зубов, заставил его довести себя до бара у теннисных кортов, где и продиктовал свои условия.

Он потребовал две тысячи лир и велел вызвать ему такси, чтобы вернуться домой.

Инструктор на все согласился. Приехав домой, Фантоцци в ужасе забаррикадировался в квартире. Он потерял деньги, заплаченные за уроки, и все свое новенькое снаряжение для игры в теннис.

Назавтра на работе на вопрос Кальбони: «Ну, как идет твой теннис, толстячок?» — он ответил жестом: мол, ничего себе, помаленьку.

ВООРУЖЕННОЕ ОГРАБЛЕНИЕ{20}

Перевод Л. Вершинина.

— Вы знаете, почему сейчас так много совершается преступлений? Потому, дорогой Фантоцци, что теперь никто больше не хочет работать!

Так говорил ему Филини в один из тех ужасных апрельских дней, когда, взглянув на весну за окном, его охватывало непреодолимое желание одновременно поехать к морю, усесться с книгой в тени магнолии, влюбиться в двадцатидвухлетнюю девушку, сгонять партию в шары, повести дочь в кино, но только, конечно, не торчать каждый день по восемь часов в этой проклятой вонючей дыре.

— Ну нам-то с вами грех жаловаться, — ответил Фантоцци, — ведь если поглядеть, как живут другие, то мы, пожалуй, можем считать себя куда более счастливыми или, вернее, менее несчастливыми: мы с вами не несем груза ответственности, как наше начальство, у нас есть страховая касса, столовая, два выходных, оплаченный отпуск, а главное — гарантированная зарплата.

— Гарантированная голодуха! — чуть ли не с яростью прервал его Филини. — Вы, дорогой мой, обольщаетесь: при нынешней дороговизне единственная гарантия, которая у вас есть, — это то, что вы подохнете с голоду! Никто ни черта не желает делать, молодежь хочет иметь все и сразу, никто не согласен приносить хоть малейшие жертвы… — Он сделал паузу. — Иногда меня тоже подмывает совершить вооруженное ограбление и обеспечить себя на всю жизнь.

Они обменялись долгим выразительным взглядом и молчали целых шесть минут. Потом Филини сказал:

— Господин бухгалтер, а может, попробовать? Вдруг все пройдет гладко, представляете, как это будет здорово?!

Фантоцци от волнения весь зарделся.

— Тогда я первым делом поднялся бы в кабинет Коломбани, вошел бы без доклада и наложил бы на ковер огромную кучу.

— А я, — сказал Филини, — вошел бы нагишом к Семенцаре, напрудил на письменном столе и рассмеялся бы ему прямо в лицо.

Пустившись во все тяжкие, они уже не могли остановиться.

— Я, — воодушевился Фантоцци, — пошел бы наверх к Кастеллани с газетой, полной дерьма, сказал бы ему: «Тут для вас неприятные новости, почитайте-ка!» — и размазал бы ему по физиономии.

— Вы только представьте себе, синьор Фантоцци, нам не надо было бы вскакивать с постели в семь утра, резаться в кровь, когда бреемся, и мчаться как угорелые в эту клоаку!

— Мы бы тогда, — немедля подхватил Фантоцци, — вставали не раньше одиннадцати, пили бы кофе в постели, потом долго-долго брились, нежились в горячей ванне и, наконец, надев хрустящую, только-только из прачечной, сорочку, не спеша спускались в бар поиграть на бильярде.

— А после обеда, — продолжил Филини почти со слезами, — хорошенько вздремнув этак до половины пятого, можно было бы выпить чашечку кофейку и махнуть в кино.

Они опять пристально посмотрели друг другу в глаза. Потом Филини, нарушив, как и в прошлый раз, шестиминутное молчание, произнес:

— Ну а что, если нам попытаться сделать это всерьез, на самом деле?

Фантоцци задохнулся от волнения.

— Но… но… как?

Филини поднялся из-за стола и протер платочком Толстенные линзы очков.

— Я уже все продумал. Я прочел воспоминания Валланцаски — он, между прочим, выдающаяся личность, и я им глубоко восхищаюсь — и составил себе полное представление о том, как следует действовать.

Фантоцци жадно ловил каждое его слово.

— Прежде всего необходимо осуществить первое пробное ограбление — это чтобы побороть страх и обрести спокойствие и хладнокровие. Для начала можно выбрать что-нибудь совсем легкое.

— Ломбард напротив нас, — робко подсказал Фантоцци.

— Отлично, превосходная мысль… Вот видите, господин бухгалтер, вы уже мыслите как матерый преступник: в самом деле, кому придет в голову заподозрить двух служащих, которые свыше десяти лет работают в здании напротив. Но самое основное, — продолжал Филини, он теперь уже расхаживал по комнате с видом Аль Капоне в его лучшие времена, — это раздобыть пушку… — Он засмеялся. — То есть револьвер. Но поскольку ни у меня, ни у вас нет разрешения на покупку оружия, то придется прибегнуть к услугам нелегальных поставщиков. А это самое рискованное дело, потому что именно они-то и могут настучать.

В тот же вечер по окончании рабочего дня — в шесть пятнадцать — они отправились в старую часть города, чтобы установить контакт с торговцами оружием. Они бродили по старому городу, подняв воротники своих непромокаемых плащей и сверля взглядом всех, кто попадался им навстречу.

У одного бара они увидели какого-то подозрительного типа: он стоял, упершись ногой в стену. Филини за своими толстыми, как у слепого, стеклами очков и Фантоцци принялись вращать глазами и чудовищно гримасничать. Наконец тип кивнул им, приглашая следовать за собой. Они пошли за ним, держась на почтительном расстоянии и озираясь с превеликой осторожностью. Парень вошел в подъезд.

— Вы идите, — сильно побледнев, сказал Филини, подталкивая Фантоцци плечом, — а я постою на стреме.

Фантоцци вошел в подъезд. Ладони у него были липкие от пота, во рту пересохло, колени дрожали. Он спросил:

— Сколько?

— Тридцать тысяч вперед, — ответил парень.

Дрожащими руками Фантоцци протянул ему деньги, а тот сунул ему зажигалку за две тысячи лир и исчез.

В подъезд вошел Филини и, увидев Фантоцци, стоящего с зажигалкой в руках и с выпученными глазами, безжалостно его обругал:

— Извините, господин бухгалтер, но неужели вы не могли понять, что это не тот человек, что нам нужен… Еще раз простите, но вы позволили выудить у себя тридцать тысяч, как последний идиот… Ладно, давайте сюда эту зажигалку, пусть она будет у меня…

Фантоцци с отсутствующим видом передал ему зажигалку.

— Идемте, — сказал ему Филини, — и в следующий раз будьте осмотрительнее.

Настроение у обоих было подавленное, ужинали они у Фантоцци в леденящем душу молчании. Пина то и дело встревоженно поглядывала на них: они сидели как пришибленные, уставившись перед собой невидящим взглядом, а Филини со своими окулярами и впрямь напоминал ночную птицу. Так прошло около восемнадцати минут. Неожиданно Фантоцци вскочил и издал дикий вопль:

— Ружье землемера Гамбати!

Филини от испуга чуть со стула не свалился.

— Говорите же скорей, неужели вы надумали, где взять оружие? — взволнованно спросил он; Пина между тем глядела на них со всевозрастающей тревогой.

— Да! — выдохнул Фантоцци. — Охотничье ружье Гамбати. Он несколько раз предлагал мне купить его, он хочет триста тысяч лир.

Они сжали друг друга в объятиях, а Пина уж было решила вызывать «скорую» из психушки.

Назавтра они выхлопотали в управлении кадров разрешение получить аванс — по сто пятьдесят тысяч на каждого — и поднялись на пятый этаж к землемеру Гамбати из отдела несчастных случаев.

— Предоставьте действовать мне, — сказал Филини, — вот увидите, что он отдаст ружье за сто тысяч.

После долгих и очень осторожных переговоров между Филини и Гамбати (Фантоцци стоял на стреме у дверей кабинета) они купили ружье за четыреста двадцать тысяч. Вечером, завернув в большую черную тряпку, они принесли его на квартиру к Фантоцци и спрятали под кровать. Ночью Фантоцци много раз наклонялся посмотреть на ружье: оно казалось ему трупом убитого. Пина же глядела на супруга в крайнем отчаянии.

Пробное ограбление ломбарда было назначено на пятницу. С утра они придумали себе служебные дела в городе — это в случае чего стало бы прекрасным алиби. Ровно в десять они вышли из своих рабочих комнат.

Фантоцци проскользнул к стоянке машин осторожно и бесшумно, словно израильский коммандос в Каире — то есть так, что на него в изумлении оглядывались все прохожие. Достав из своей «бьянкины» длинный черный сверток с ружьем, направился к входу в ломбард, где, тараща свои совиные глаза, его уже поджидал Филини. Когда он был в двух шагах, он шепотом окликнул: «Филини!» И тот, так и не увидев его, с грохотом распахнул стеклянную дверь. Поднимаясь по лестнице, Филини услышал за спиной какое-то странное бормотание.